Валдай, торпедировав саммит демократий Байдена, не поморщился
21 октября, выступая на Валдайском форуме, Владимир Путин задал идеологию страны, предложив желающим присоединиться. Большинство уцепилось за формулировку «здоровый и умеренный, отвергающий тотальное охранительство консерватизм» – и зря. Дело сложнее.
Самым ярким тезисом, высказанным президентом России, стало хлёсткое: «Существующая модель капитализма исчерпала себя». Проблема лишь в том, что другой модели, кроме существующей, у капитализма как такового нет. Сейчас степень людоедства этого общественно-политического и хозяйственного строя стала очевидной лишь по причине тотального пожирания окружающих. Ранее, когда оглоед пасся на периферии, его кровожадность «золотой миллиард» не тревожила. Теперь, когда скелет сожранной и обглоданной до костей окраины белеет памятником прогрессу и человечности, а зверь пробрался в гостиную, все отчего-то взволнованы.
Как ни занимайся «умеренным и здоровым консерватизмом», при капитализме женщину, простите, человечность, он никогда не заменит. Волк-вегетарианец не создан. Да и смысла в работе генетиков нет. Коровы для «уничтожения» травы имеются. Умеренный и здоровый консерватизм при капе в итоге всегда вурдалак. Раньше ли, позже ли.
Высшая максима социального государства, о котором говорил Владимир Путин, состоит в создании условий для самореализации максимально широкого круга членов общества, ограждении их от нищеты. То есть ровно противоположный развитию капа с его непотизмом и концентрацией капитала вектор. И как вы представляете себе такую лебедераковую щуку в действии?
Захар Прилепин, написав, что «»Единая Россия» будет самой левой партией в России, вот увидите. Им это несложно. Они ж стали за месяц самой «донбасской» партией. Делов-то. И тут справятся», – съязвил бесподобно, но прав на все 300%. И пока это очевидное фундаментальное противоречие не разрешено в России. Только продекларировано. Впрочем, оно нигде не разрешено.
Президент России, тщательно избегая слова «социализм», попытался наполнить существующие капиталистические реалии именно этим содержанием. И ровно это изолирует его фигуру в среде высшей, очень богатой российской высшей бюрократии. Которая порыв ВВП горячо одобрит и на корню придушит.
Практическая реализация тезиса об исчерпанном капитализме неразрывно связана с переориентацией власти на иную, небюрократическую социальную опору, чего не просматривается.
Следующее сказано применительно к Украине, но касается «дикого капитализма» (а не дикого, как мы помним, нет) в целом: «Складывается впечатление, что легальными способами украинскому народу не дают и не дадут сформировать такие органы власти, которые напрямую отвечали бы интересам украинского народа».
Точнейшая мысль. Всё современное западное общество обустроено так, чтобы вновь и вновь воспроизводить накапливаемые богатства и власть у совершенно определённой группы лиц. Всё остальное – хорошее образование, социальные лифты, реальная конкуренция – дозируются и доступны в пропорции, не несущей угрозы несменяемости. Но спрос в мире на построение такой системы – огромен. Поэтому слова Путина об «исчерпанности капитализма» выстрелили. Тем более что были приправлены тезисами о недопустимости переоценки понятия семьи, роли мужчины и женщины, явном сегодняшнем информационном и законодательном сексуальном насилии над детьми, личностями умственно и психологически не вызревшими.
Если мы поместим валдайскую речь Путина в общемировой политический контекст, то она, конечно же, формирует идеологическую альтернативу саммиту псевдодемократий Байдена, намеченному на начало декабря. Там соберутся люди, которые позже заставят свои страны и народы защищать права трансгендеров и другой набор идеологических нарративов любой ценой. Любой ценой – не метафора. В комплект обязательно войдёт русофобия.
Именно потому буквально на следующий день, отсмотрев Путина с карандашом, Байден побежал к телекамерам и поведал, что «Jeszcze Polska nie zginęła!», простите, Америка грейт и сильна эгейн, и даже э-ге-гейн!
Слова Путина вбивают клин между западными элитами и населением. К сожалению, не могу припомнить, когда мы были в состоянии успешно воспользоваться имеющимся раздраем в практических интересах. Но потенциал – да, существует.
После речи Путина мировой капитализм перестаёт быть безальтернативной максимой. Возможно искать иной путь, говорить о нём. Для чего необязательно присоединяться к России. Боритесь, как было сказано на Валдае, сами. Но в Москве вас выслушают. Что вслух не произнесено, но подразумевается.
Давно, с Мюнхена 2007-го, программные речи Путина становятся ключевым элементом мягкой силы России. Передёргивать их можно, переаргументировать не получается. Путин нашёл рецепт. Он в правде. Не иначе брат подсказал.