Об итогах «туманного» визита Ильхама Алиева в Москву: взгляд из Баку
Об итогах состоявшегося 20 июля визита президента Азербайджана Ильхама Алиева в Москву и переговорах с президентом России Владимиром Путиным корреспондент EADaily поговорил в Баку с азербайджанским политологом Ильгаром Велизаде.
— Как вы оцениваете итоги визита президента Азербайджана Ильхама Алиева в Москву и его переговоры с Владимиром Путиным?
— Итоги визита говорят о том, что ситуация туманная и сложная, и она прояснится со временем. Мы надеемся, что Россия прояснит ситуацию с обострением как на границе, так и с реанимацией трёхсторонней комиссии.
В целом во время визита Алиева в Москву состоялся обмен на тему двустороннего экономического сотрудничества. Товарооборот между странами стабильно растёт в последние годы. Пандемия не повлияла на эту тенденцию, и мы считаем, что это далеко не предел. В ближайшие годы в связи с реализацией масштабных экономических проектов, в частности транспортных и проектов, связанных с восстановлением освобожденных территорий и с инвестиционным сотрудничеством, характер товарообмена между нашими странами улучшится.
— Визит состоялся на фоне напряжённости на армяно-азербайджанской границе. Приведут ли переговоры в Москве к стабилизации ситуации на границе?
— Ситуация на границе сложная и напряжённая. В ближайший месяц сложно ожидать кардинального изменения ситуации, но здесь важно отметить, что эта напряжённость не в интересах Азербайджана и России. Российская сторона предлагала осуществлять демаркацию на основании карт Генштаба СССР 1975−1976 годов. Это единственный нормальный прагматичный путь для снижения напряжённости. К сожалению, армянская сторона деструктивно настроена и не проявляет желания возобновлять деятельность трёхсторонней комиссии. Это тоже факт, который нужно отметить, что не служит снижению напряжённости.
Здесь опять же надо отметить, что фактор возможного давления Москвы может сыграть определяющею роль, и в этой связи визит президента Азербайджана может позитивно сказаться на всей этой напряжённой динамике.
— Россия, как и другие сопредседатели Минской группы ОБСЕ, считает, что вопрос статуса Нагорного Карабаха не решён и должен быть определён путём переговоров. Поддержит ли Москва усилия Парижа по активизации переговорного процесса в рамках МГ ОБСЕ?
— МГ ОБСЕ потеряла свою актуальность. Да, она действует, поскольку конечное урегулирование должно найти своё решение на платформе ОБСЕ. Но с практической точки зрения КПД у этой структуры минимален. Сегодня больше актуальности представляет трёхсторонний формат — Азербайджан, Россия и Армения. Все основные вопросы будут решаться в рамках этого формата, а не в рамках МГ ОБСЕ. Россия демонстрирует явный интерес к тому, чтобы этот формат был результативным. Этот интерес показательный. Азербайджан также настроен на то, чтобы стороны находили выходы из ситуаций в этом формате.
МГ ОБСЕ привлекает по большому счету Армения, стараясь несколько усложнить переговорную повестку. Чем больше участников, тем сложнее переговорная повестка. Вопрос статуса в обозримой перспективе не будет рассматриваться. Если какие-то эксперты будут выдвигать какие-то предложения, то они не будут находить практического применения. Поэтому «чем бы дитя не тешилось, лишь бы оно не плакало». Это выражение очень подходит сейчас к МГ ОБСЕ. Они не вникают в суть реальных процессов.
— Москва не скрывает своего желания вовлечь Баку в евразийскую интеграцию. Насколько реально более тесное сотрудничество или даже вступление Азербайджана в ЕАЭС?
— Азербайджан проявляет интерес к разным экономическим и политическим платформам. В частности, Азербайджан стал наблюдателем в ШОС. Азербайджан имеет замечательные отношения со странами ОДКБ, особенно с Россией, Казахстаном и Беларусью. Нас ничего не ограничивает стать наблюдателем в ОДКБ. То же самое касается и ЕАЭС, у нас хорошие отношения с отдельными странами ЕАЭС, и мы там тоже можем стать наблюдателями. Так, со многими странами этой организации Азербайджан имеет тесные торгово-экономические отношения. Поэтому нет никаких ограничений для того, чтобы стать наблюдателем в этой организации. К примеру, Узбекистан стал наблюдателем в ЕАЭС и никаких рисков для его суверенитета не возникает. Наоборот, это позволяет участвовать в выработке платформ регионального сотрудничества.
Здесь проблема в том, что армянская сторона является противником этих процессов, в то время как партнёры Армении придерживаются противоположной точки зрения. Если здесь найдутся пути решения вопроса с позиций Еревана, то у Азербайджана нет принципиальной позиции не становиться наблюдателем в ЕАЭС или в ОДКБ. Кстати, Пакистан также проявляет интерес стать наблюдателем в ОДКБ, и в последние годы мы видим военные учения Пакистана и России. Так что тут никаких ограничителей нет.
— Как Россия будет реагировать на более тесное сотрудничество Азербайджана и Турции в военно-политической сфере, свидетельством чего стала Шушинская декларация? Не видит ли Москва в этом угрозы усиления позиций Анкары в Закавказье?
— Азербайджано-турецкое взаимодействие для России не сюрприз и реализуется строго в двустороннем формате. Азербайджан не стремится в НАТО или какие-то другие интеграционные объединения.
Однако дальнейшее сотрудничество Азербайджана и Турции трансформирует региональную политическую и экономическую конфигурацию. Но стремление представить эти отношения как интеграцию Азербайджана в НАТО или же в западные структуры и создание новых военных союзов в регионе… такой подход не выдерживает никакой критики. НАТО как структура имеет чёткие контуры деятельности и статус партнёрства, который на сегодня имеют Грузия и Украина. Турецко-азербайджанские военно-политические отношения нельзя напрямую увязывать с НАТО, и в России это прекрасно понимают, поэтому каких-то негативных реакций по поводу сближения Баку и Анкары со стороны Москвы нет.
Сама Россия тоже постепенно сближается с Турцией в военно-техническом плане. Это сотрудничество между странами ощущается во многих аспектах и в разных регионах. Поэтому можно сказать, что между странами есть определённое понимание.