Москва и Минск: вместе, раздельно или и так, и этак?
Дебаты о России, Беларуси и империи
«Свободная пресса» продолжает публиковать переводы авторов из альтернативных западных СМИ. Это далеко не та пропаганда, которую печатают в CNN, New York Times, Washington Post, Los-Angeles Times и других «авторитетных» медиаресурсах. Если вам интересно побольше о узнать об этих авторах, можно заглянуть сюда.
Прогноз Центра BESA No. 2 085, 1 июля 2021 года
После нескольких месяцев напряженности между Беларусью и Западом вынужденная посадка самолета Ryanair в Минске —которую лидеры ЕС назвали «угоном», — привела к тому, что связи между Беларусью и Западом достигли нового минимума. Запад скорее всего займет более жесткую позицию в отношении Минска, что неизбежно будет иметь геополитические последствия для белорусско-российских отношений.
Сейчас созрели условия для того, чтобы Россия предприняла серьезные шаги на белорусском фронте. Москва могла бы очень приблизить Минск, предоставив экономические уступки, и могла бы подтолкнуть к установлению военного присутствия на белорусской земле. В конце концов, президент Александр Лукашенко изолирован и, скорее всего, останется в таком состоянии на протяжении всего своего пребывания у власти. Такое положение дел подталкивает его искать политической и экономической поддержки у Москвы и делает его уязвимым для воли российского руководства.
И все же удивительно, что Москва была относительно пассивна в белорусском вопросе с тех пор, как в этой стране разразился кризис после президентских выборов, которые, как широко считается, были сфальсифицированы.
Всякий раз, когда президенты Беларуси и России ведут переговоры, ходят слухи о возможном прогрессе в проекте союзного государства и о вероятности того, что Россия установит военное присутствие в Беларуси. Но до сих пор никаких существенных изменений не произошло. Заявление Лукашенко в апреле, как раз перед визитом к Путину, о том, что должно было быть принято одно из главных решений [за] четверть века президентства, вызвало шквал комментариев и предположений о том, что слияние Беларуси и России неизбежно, — но такого грандиозного объявления сделано не было.
Роль Лукашенко в этих задержках не следует недооценивать. Несмотря на свою геополитическую уязвимость, он проявил себя как жесткий переговорщик. Ни на одном этапе своей карьеры, как бы ни давили на него иностранные акторы или внутренние проблемы, он никогда не позиционировал себя слабым.
Конечно, нет никакой гарантии, что союзное государство — проект, который восходит к 1990—м годам, — не будет объявлено на будущих переговорах между Беларусью и Россией. Но нам было бы разумно пересмотреть не только переговорное мастерство Лукашенко, но и основные аспекты нашего традиционного понимания стратегии России в Беларуси.
Установившийся аналитический консенсус гласит, что Москва будет использовать проблемы в соседней стране для углубления военного сотрудничества и институциональной интеграции. Такого рода мышление должно быть пересмотрено. Это не означает, что Россия больше не заинтересована в Беларуси или что этот интерес угас. Для России Беларусь будет продолжать играть роль важного буферного государства против Запада — независимо от того, будет ли западная угроза представлена экономическим продвижением ЕС на Восток или военной экспансией НАТО.
Идея славянского братства служит прочной связью внутри элементов российской политической элиты, но стремление к интеграции с Беларусью отражает гораздо больше, чем это. Это ознаменовало бы окончательный разрыв модели отношений России со своими ближайшими соседями, и в частности с теми, которые являются членами возглавляемого Москвой Евразийского экономического союза (ЕАЭС).
Более того, союзное государство означало бы возвращение к тому, чего многие россияне боятся, — к официальной империи. Хотя правда то, что за последние три десятилетия Россия аннексировала и вторглась на территорию и последовательно пыталась повлиять на Беларусь, Украину, Южный Кавказ и Центральную Азию, она все еще напоминала гораздо более либеральную империю, чем советская. Москва в значительной степени избегала прямого политического контроля над нерусскими территориями. Крым был исключением, но и там аннексия была возможна не только из-за российских военных баз, но и из-за большого русского населения полуострова. Другими словами, для российской политической элиты аннексия Крыма не казалась захватом чужой территории или строительством империи.
Вопреки тому, что многие думают на Западе, российская политическая элита не приняла однозначного решения в пользу формальной империи. На самом деле, по мере того, как страна приближается к постпутинскому периоду, интеграционистское видение в отношении Беларуси и ее соседей, скорее всего, ослабнет. Опять же, это не означает, что Москва распустит ЕАЭС или пересмотрит свои связи с меньшими соседями — просто интеграционные проекты, вдохновленные советской эпохой, относительно маловероятны.
Стремление к политической и экономической интеграции с Беларусью означало бы осуществление того, чего многие россияне опасаются, — тратить российские деньги на соседа, промышленная и экономическая база которого может принести не так много преимуществ, как хотелось бы. Расходы действительно могут значительно перевесить выгоды. Для Москвы Беларусь — это не Украина; ее экономический вес не стоит прямого и немедленного слияния. Страна могла бы служить эффективной буферной зоной, но российские силовые и военные элиты понимают (хотя и молча), что расширение НАТО не представляет такой большой угрозы, как часто изображается Кремлем.
Тем не менее Москва продолжит приближать Минск к себе и будет следить за ухудшением отношений последнего с Западом. Москва будет использовать эти разногласия для продвижения некоторых своих жизненно важных интересов в Беларуси, но по-прежнему не пойдет на решительный шаг. Возможно, наиболее вероятный сценарий, при котором Россия напрямую продемонстрирует свою военную мощь и продвинет интеграционистский проект вперед, — это если в Беларуси произойдет народная революция и к власти придет открыто прозападное или реформистски настроенное правительство.
Переговоры по чувствительным вопросам (единая валюта, единый налоговый кодекс и т. д.) будут продолжаться, но в том же духе, что и в предыдущие годы, если не десятилетия. Сенсационные прорывы маловероятны. Лукашенко по-прежнему не захочет уступать, в то время как Москва останется в нерешительности относительно того, следует ли ей идти таким жестким «имперским» путем.
В настоящее время существующий гибридный вариант медленного усиления российского экономического и политического влияния в Беларуси, скорее всего, сохранится. Многое будет зависеть от народного недовольства внутри этой страны. Если возникнут предреволюционные условия, реакция Москвы может превратиться из гибридной в военную или более интеграционную.
Автор: Эмиль Авдалиани — преподает историю и международные отношения в Тбилисском государственном университете и в Государственном университете Ильи (Грузия). Работал на различные международные консалтинговые компании, пишет статьи о развитии событий в военной и политической сферах на постсоветском пространстве.
Перевод Сергея Духанова.
Источник здесь.