Трансафриканская нефтепроводная сеть формируется с участием России
Трубопровод с российским участием в Конго радует далеко не всех
16 июня Президент России Владимир Путин подписал Закон «О ратификации соглашения о сотрудничестве с Конго в сфере строительства нефтепродуктопровода Пуэнт-Нуар – Лутете – Малуко-Трешо». Предполагается, что эта трансконголезская артерия протяжённостью примерно в 500 км станет составной частью трансафриканской трубопроводной системы между Атлантикой и Красным морем / Индийским океаном, формирование которой планируется с участием России.
Соглашение с Конго было подписано в Москве 28 сентября 2024 года. Согласно документу, ответственными за реализацию проекта являются ООО «Закнефтегазстрой – Прометей» (РФ) и Национальная нефтяная компания Конго (заказчик). Они создают совместное предприятие с долей российской стороны в 90 % и конголезской в 10 %.
Фото: neftegaz.ru
Представляя законопроект в СовФеде, замминистра энергетики РФ Дмитрий Исламов отметил, что «реализация соглашения позволит для Конго обеспечить бесперебойные поставки нефтепродуктов в ее столичный регион, снизить логистические издержки, получить статус ключевого игрока в обеспечении энергобезопасности региона. Проект касается и Демократической республики Конго (Киншаса), Центральноафриканской республики», куда будут сделаны ответвления.
Реализация проекта «позволит увеличить объемы экспорта из РФ высокотехнологичной продукции, создать новый канал сбыта нефтепродуктов. Трубопровод приобретёт статус стратегического партнера в обеспечении энергобезопасности всего региона».
В настоящее время дорабатывается концессионное соглашение «строительство – владение – эксплуатация – передача» с совместным предприятием по строительству и эксплуатации трубопровода сроком на 25 лет с гарантированным тарифом на перекачку, который обеспечит загрузку трубопровода и обеспечит возврат инвестиций.
По данным российской стороны, нефтепродуктопровод мощностью 2,1 млн тонн будет построен в течение трёх лет, а в целом его эксплуатация предполагается в течение 35-40 лет. В этот период и позже российская сторона будет пользоваться таможенными льготами в части поставок из РФ и перекачки нефтепродуктов в Конго (перекачка нефтепродуктов подразумевается и с припортового НПЗ в Пуэнт-Нуаре) (1).
В дальнейшем планируется продление этой артерии с параллельным нефтепроводом через ЦАР или северный регион ДРК в Южный Судан и далее через Эфиопию к портам Сомалиленда или Джибути, что позволит включить в эту артерию южносуданскую нефть (и сырьё северного Конго, если будет выбран межрегиональный вариант через соответствующий регион).
Ещё в середине октября 2023 г. замминистра нефтяной промышленности Южного Судана Маиен Вол Джонг Маиен заявил на московском форуме «Россия – Африка: перспективы сотрудничества в области энергетики» о том, что его страна «стремится построить с российским участием нефтепровод с выходом через другие страны к морю, который бы стал альтернативой трубопроводу, идущему через Судан в Порт-Судан». Не забыл он и о том, что Южному Судану «необходим более мощный нефтеперерабатывающий завод: страна и в этом проекте нуждается в поддержке от российских компаний».
По имеющейся информации, по этим проектам ведутся консультации с участием соседней Эфиопии. Сообщалось о переговорах Южного Судана с российской Объединённой металлургической компанией и о подписанном с «Зарубежнефтью» меморандуме о взаимопонимании. Один из вариантов нефтепровода предусматривает ответвление примерно в 400 км к кенийскому порту Лама.
В середине июля 2024 г. Южный Судан договорился с Эфиопией построить альтернативный нефтепроводный маршрут примерно в 560 км – до Джибути или портов признанного Эфиопией Сомалиленда. В свою очередь, глава минэкономразвития России Максим Решетников заявил в середине февраля с. г., что Аддис-Абеба «нам предлагает свою, достаточно большую нефтегазоресурсную базу для того, чтобы мы ее осваивали вместе с Эфиопией. Здесь заинтересованы и в совместном производстве минеральных удобрений на основе местного нефтегазового и химического сырья».
Укрепление российских позиций в столь обширном регионе, разумеется, не отвечает долгосрочным интересам коллективного Запада. Потому неудивительно, что продление Советом Безопасности ООН продлил до 31 мая 2026 года санкций, введенных с 2018 г. против Южного Судана, включающие замораживание активов, ограничения на поездки и эмбарго на поставки оружия. Резолюцию приняли девятью голосами за, в то время как Россия Китай, как и ранее, от голосования воздержались. Аналогичным образом поступили ротационные члены СБ – Алжир, Пакистан, Сомали и Сьерра-Леоне. Напомним, именно в 2018-19 гг. были подписаны соглашения России с Южным Суданом, предусматривающие долгосрочное увеличение объёмов и ассортимента обоюдной торговли. По оценке южносуданской стороны и двусторонней межправкомиссии (2024 г.), эти документы успешно реализуются.
«К сожалению, мы так и не увидели в тексте новой резолюции существенных изменений по сравнению с прошлым годом. Документ стал еще более перегруженным оценками политической ситуации в стране. Отмена санкций давно назрела: они тормозят успешное протекание политического процесса в Южном Судане, развитие его экономики, усложняют его сотрудничество с внешним миром, затрудняют должное оснащение национальных вооруженных сил», — заявила на заседании СБ ООН зампостоянного представителя РФ Анна Евстигнеева. По ее мнению, «тактика давления в отношении Южного Судана наглядно прослеживается, что едва ли отражает реальные потребности южносуданского государства и народа».
Характерно и то, что санкции продлены на фоне возобновления с весны с. г. транзита южносуданской нефти через Порт-Судан. Москва укрепила партнёрские отношения по всему континенту: помимо ЮАР, к БРИКС присоединились Египет и Эфиопия, а Нигерия и Уганда стали государствами-партнёрами в этом году. В Концепции внешней политики России прямо говорится о стремлении «внести вклад в дальнейшее развитие Африки как подлинного и влиятельного центра мирового развития». Западные конкуренты с беспокойством взирают на расширение присутствия России в Африке, особенно в таких стратегических секторах, как энергетика, и вовсе неспроста проект трубопровода в Конго критикуется представителями местного т. н. гражданского общества. Так, некая Андреа Нгомбет из Sassoufit Collective назвала подписанную «в мрачных коридорах власти в Браззавиле и мраморных палатах Москвы» сделку «капитуляцией, замаскированной под развитие», утверждая, что Конго требует гораздо больших преференций и подсчитывая якобы упущенную выгоду аж в 400 млн. долл. Так или иначе, российские проекты в Африке будут сталкиваться с жёстким противодействием, включая искусственно провоцируемую региональную нестабильность (2).
Примечания
(1) Африканист Виктор Васильев отмечает высокую вероятность роста нестабильности в регионах, где Пекин реализует наиболее амбициозные инфраструктурные проекты, а также в местах добычи редкоземельных металлов: к примеру, в ДРК Китай обзавёлся монополией по многим позициям добычи и экспорта ресурсов, и приграничье Нигера и Бенина, построил нефтепровод Агадем – Котону протяженностью около 1 980 км и др.
(2) В этой связи стоит упомянуть среди прочего о продолжающемся вооружённом противостоянии в Судане, а также о террористической группировке «Джамаат Нусрат аль-Ислам валь-Муслимин», одерживающей серьёзные успехи в Сахеле (Буркина-Фасо, Мали, отчасти Бенин и др.). Учитывая условный характер местных границ, можно предположить, что новоявленная боевая сила может быть использована там, где того пожелают внешние заказчики, не заинтересованные в реализации российских и китайских проектов в Африке. Данная тенденция прослеживается и по другим регионам: так, израильские бомбардировки Ирана последовали ровно через месяц после запуска транспортного коридора подозрительным образом совпали по времени с открытием железнодорожной линии Урумчи (Китай) – Алма-Ата (Казахстан) – Бишкек (Киргизия) – Ташкент (Узбекистан) – Ашхабад (Туркмения) – Тегеран, являющейся одним из основных логистических составляющих китайского проекта «Один пояс – один путь», сопряжённого с МТК «Север – Юг» и с сухопутным маршрутом Иран – Ирак – Турция – Сирия (выход к Чёрному и Средиземному морям). Реализация проекта существенно затрудняла бы планы англосаксов по контролю торговых путей на большей части Евразии.
Дмитрий Нефёдов
По материалам: fondsk.ru
